В ожидании нового театрального сезона:

Август, жара, конец лета.
Я бегу на работу и мысленно перебираю: это не забыть, там успеть, и это отложить нельзя. Почему-то на конец лета, как под Новый год регулярно приходится масса забот. Под Новый год понятно – конец года. Все, что не успел, придется делать уже в новом году, там «за порогом», в новом измерении… А вот августовская гонка ассоциируется с каким-то первобытным стремлением – скоро зима, холода – нужно обустроить пещеру, среду обитания.
Звоню старому другу:
– «Как дела?»
– «Жара» — отвечает он.
И понимаешь, не погоду он имеет ввиду, а настрой, состояние дел и души.
Театральный, киношный и телевизионный сезон замерли. Афиши, обещания, поток рекламы и ничего, что могло бы помочь в неизвестно как начавшейся и непонятно когда собирающейся заканчиваться гонке забот и хлопот.
И вдруг во всем этом круговороте вспомнилась мне сцена из старого, но очень светлого фильма — «Весны» с Любовью Орловой и Николаем Черкасовым.
В одной из небольших сцен Черкасов в роли режиссера читает двум актерам, пробующимся на роль Гоголя, очень интересный текст: «Побасенки!.. А вон протекли века, города и народы исчезли с лица земли, как дым унеслось все, что было, — а побасенки живут и повторяются поныне… Побасенки!..»
Откуда бы это?…
Понятно, что Гоголь. И ведь главное – как верно сказано!
Труд необходим, но ведь без духовного, вдохновенного, невозможно осилить подчас неподъемный груз проблем и забот! А интересно, как во времена Гоголя люди задумывались об этом?
Недолгие поиски в мировой информационной помойке (я имею в виду Интернет) позволили откопать не просто похожий текст, а именно то, что написал Н.В.Гоголь.
«Театральный разъезд» — вещь, безусловно известная еще по школьной программе, но весьма основательно забытая в эпоху мыльных опер, схематических боевиков, и прочих произведений «масс культуры», рассчитанных на деградацию, а не на развитие зрителя.

Но больше всего мне понравилась и поразила глубина и сила финального монолога «Автора пьесы»:
«Ныла душа моя, когда я видел, как много тут же, среди самой жизни, безответных, мертвых обитателей, страшных недвижным холодом души своей и бесплодной пустыней сердца; ныла душа моя, когда на бесчувственных их лицах не вздрагивал даже ни призрак выражения от того, что повергало в небесные слезы глубоко любящую душу, и не коснел язык их произнести свое вечное слово «побасенки»!
Побасенки!.. А вон протекли веки, города и народы снеслись и исчезли с лица земли, как дым унеслось все, что было, — а побасенки живут и повторяются поныне, и внемлют им мудрые цари, глубокие правители, прекрасный старец и полный благородного стремленья юноша.
Побасенки!.. А вон стонут балконы и перила театров: все потряслось снизу доверху, превратясь в одно чувство, в один миг, в одного человека, и все люди встретились, как братья, в одном душевном движенье, и гремит дружным рукоплесканьем благодарный гимн тому, которого уже пятьсот лет как нет на свете. Слышат ли это в могиле истлевшие его кости? Отзывается ли душа его, терпевшая суровое горе жизни?
Побасенки!.. А вон, среди сих же рядов потрясенной толпы, пришел удрученный горем и невыносимой тяжестью жизни, готовый поднять отчаянно на себя руку, — и брызнули вдруг свежительные слезы из его очей, и вышел он примиренный с жизнью и просит вновь у неба горя и страданий, чтобы только жить и залиться вновь слезами от таких побасенок.
Побасенки!.. Но мир задремал бы без таких побасенок, обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души. Побасенки!..»

И финал:
«Бодрей же в путь! И да не смутится душа от осуждений, но да примет благодарно указанья недостатков, не омрачась даже и тогда, если бы отказали ей в высоких движеньях и в святой любви к человечеству! Мир — как водоворот: движутся в нем вечно мненья и толки; но всё перемалывает время. Как шелуха, слетают ложные и, как твердые зерна, остаются недвижные истины. Что признавалось пустым, может явиться потом вооруженное строгим значеньем. Во глубине холодного смеха могут отыскаться горячие искры вечной могучей любви. И почему знать — может быть, будет признано потом всеми, что в силу тех же законов, почему гордый и сильный человек является ничтожным и слабым в несчастии, а слабый возрастает, как исполин, среди бед, — в силу тех же самых законов, кто льет часто душевные, глубокие слезы, тот, кажется, более всех смеется на свете!…»

Прочитав эти строки, на душе стало легко и свободно. Как просто и ясно наши предки видели истинную цель искусства! Как легко пришла уверенность в своих силах, в возможности преодолеть череду суетливых забот!

И очень захотелось передать это светлое чувство духовного озарения тем, кто прочитает эти строки.

Дорогие коллеги по цеху!
Давайте не забывать о великой силе – «Побасенках». И о том, что, как и любую силу, ее можно обратить во зло и добро.

Наши уважаемые бывшие и будущие зрители!
Побольше Вам мудрых и светлых «Побасенок» с экранов телевизоров, кинотеатров, сценических подмостков, электронных и бумажных страниц в новом театральном сезоне.

И давайте не забывать классику…

Алексей Голтыхов