Эссе
- Что вы там делали на этом перекрестке? - Мы д у м а л и т у м а н. - “Про туман” или “о тумане”. - Зачем это – “про туман” ? - Думать – непереходный глагол. Он требует предлогов. Вы проходили непереходные глаголы? - Это когда как, д у м а т ь т у м а н - это одно, а «думать про туман» – это совсем другое… и кому это нужно – «думать про туман», неизвестно… А. и Б. Стругацкие «Хромая судьба»
Темноту сцены наполнила картина из перемешанных в странной мозаике световых конусов, бегущих огней, кучевых облаков света и каких-то совершенно непостижимых объектов. Все это было фантастично и реально одновременно, и двигалось в непостижимом танце, подчиняясь неумолимому ритму музыки. Плавно скользящие в пространстве сцены световые конусы, достигнув некой невидимой границы, исчезали, сменяясь множеством огоньков света, напоминающий в своем хаотичном движении рой светлячков. Темно-синий фон, пронзаемый зелеными лучами, странно ассоциировался с лесной чащей в лунную ночь…
И вдруг, из самого центра этой картины возникла фигура из тонких белых лучей, напоминающая тетраэдр. Она распалась, а лучи плавно изменив траекторию движения, образовали фигуру, чем-то напоминающую объемный иероглиф «сандзю», а может быть – противотанковый «еж»…
В наушниках, перекрывая фонограмму, прозвучал голос Мастера: «Спецэффект!» и вместе со звуком, переходящим слева направо центральная фигура из света, выполнив точные движения лучей «перетекла» вглубь и вправо от центра сцены и растворилась, рассеяв с последними тактами музыки лучи света в пространстве…
Действие закончилось. Исполнители, стоящие за странными пультами в проходе зрительного зала оторвались от своих «инструментов» и стали похожи на музыкантов, довольных удачным исполнением трудного, но красивого произведения…
Пожалуй, наш труд лучше сравнить с профессией кукловода. Только у нас вместо ниток и палочек – клавиши и кнопки. Каждый играет свою роль, свою партию, заставляя капризный и непокорный луч двигаться так, как мы хотим, передавая ему характерность, очеловечивая его… Нет характера – все будет выглядеть механично, как цветомузыка.
В этом театре нет актеров в обычном понимании этого слова. Здесь постановочной идеи, рожденной на музыкальной основе, подчинено все: люди, техника, ресурсы.
Прежде чем «играть свет» мы запоминаем музыку. Просто долго слушаем запись, вникая в особенности, штрихи композиции. Потом долгие часы постановок, где каждый запоминает, репетирует свою «роль», похожую на сумасшедший танец, и, наконец – репетиция. Все что можно автоматизировать – автоматизировано, все, что можно запрограммировать – записано в программу, но все равно главное – точность управления. Ни какая техника не сможет заменить человека по точности исполнения движений под музыку…
То, во что мы верим, просто и невероятно, но это наши миры, куда мы уходим вместе с друзьями от обыденной суеты повседневности. Там есть закаты и рассветы, красота готической мозаики и романтика утренних лучей солнца в туманном лесу, буйная красота шторма и поэзия водного мира…
Голос Мастера, повторяющийся как эхо в наушниках, вернул всех к прозе жизни.
– Ну вот, наконец, что-то начало получаться. Но до «Олимпийского» еще далеко! Фона опять застряли. Хорошо хоть в конце не наврали. Перенастраиваемся на начало и прогоним еще раз. Все готовы?
И вдруг, из самого центра этой картины возникла фигура из тонких белых лучей, напоминающая тетраэдр. Она распалась, а лучи плавно изменив траекторию движения, образовали фигуру, чем-то напоминающую объемный иероглиф «сандзю», а может быть – противотанковый «еж»…
В наушниках, перекрывая фонограмму, прозвучал голос Мастера: «Спецэффект!» и вместе со звуком, переходящим слева направо центральная фигура из света, выполнив точные движения лучей «перетекла» вглубь и вправо от центра сцены и растворилась, рассеяв с последними тактами музыки лучи света в пространстве…
Действие закончилось. Исполнители, стоящие за странными пультами в проходе зрительного зала оторвались от своих «инструментов» и стали похожи на музыкантов, довольных удачным исполнением трудного, но красивого произведения…
Пожалуй, наш труд лучше сравнить с профессией кукловода. Только у нас вместо ниток и палочек – клавиши и кнопки. Каждый играет свою роль, свою партию, заставляя капризный и непокорный луч двигаться так, как мы хотим, передавая ему характерность, очеловечивая его… Нет характера – все будет выглядеть механично, как цветомузыка.
В этом театре нет актеров в обычном понимании этого слова. Здесь постановочной идеи, рожденной на музыкальной основе, подчинено все: люди, техника, ресурсы.
Прежде чем «играть свет» мы запоминаем музыку. Просто долго слушаем запись, вникая в особенности, штрихи композиции. Потом долгие часы постановок, где каждый запоминает, репетирует свою «роль», похожую на сумасшедший танец, и, наконец – репетиция. Все что можно автоматизировать – автоматизировано, все, что можно запрограммировать – записано в программу, но все равно главное – точность управления. Ни какая техника не сможет заменить человека по точности исполнения движений под музыку…
То, во что мы верим, просто и невероятно, но это наши миры, куда мы уходим вместе с друзьями от обыденной суеты повседневности. Там есть закаты и рассветы, красота готической мозаики и романтика утренних лучей солнца в туманном лесу, буйная красота шторма и поэзия водного мира…
Голос Мастера, повторяющийся как эхо в наушниках, вернул всех к прозе жизни.
– Ну вот, наконец, что-то начало получаться. Но до «Олимпийского» еще далеко! Фона опять застряли. Хорошо хоть в конце не наврали. Перенастраиваемся на начало и прогоним еще раз. Все готовы?
Фонограмма!
Начали!